ОТЗЫВЫ
о народном художнике Н. В. Дочкине
Говорю о Художнике-Мастере Николае Дочкине, для которого живопись не ремесло, а ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ: через творчество способствовать преображению и возвышению Души, видению Божественного начала в Природе. Это редчайший дар в наше время.
Александр Жуков, музыкант
Вице президент Российской академии художеств, Народный художник СССР,
лауреат Государственных премий,
Профессор Е. И. Зверьков
Марина Волощенко
искусствовед
Борис Федоров
Заслуженный художник РФ
Анатолий Камардин
Заслуженный художник РФ
Геннадий Самойлов
Заслуженный художник РФ
Палитра Николая Дочкина
Народных художников у нас мало. Впрочем, для него это звание не больше, чем «значок» – та составляющая творческого процесса, которая уже перестала быть стимулирующей. И возраст тут ни при чем. Это скорее философское отношение к жизни: «Ты должен знать, что чего-то стоишь». 20 мая народному художнику Николаю Викторовичу Дочкину исполнилось 75 лет.
Мы встретились в его мастерской. Той, которую он сам когда-то для себя и своих коллег проектировал. В надстройке над одним из сохранившихся на улице Серебряной особняков XIX века. С большими окнами, выходящими на запад, чтобы солнце по утрам не мешало работать.
Холсты везде – и в коридорах, и на антресолях (Новороссийский, Северокавказский циклы работ, в ящике – Байкал), прислоненные к стене, к креслам, штабеля, стеллажи, картины с них уже и снять даже некуда, чтобы отобрать к юбилейной выставке, которая откроется в начале июня в Твери.
– Видите, сколько? Я и считать уже перестал. Начал как-то, да бросил…
Николай Викторович, в легкой рубахе, с зачесанными назад волосами, вертит руками, показывает на стоящий у окна рядом с диванчиком видавший виды мольберт с холстом, на котором голубыми и белыми вертикальными мазками что-то еще совсем неясное постороннему глазу, только лодки у берега явно различимы.
– Лодок не будет, – говорит Дочкин. – Хотел писать, да что-то не пошло. Бело-голубое – это занавески, а на столе ваза с высохшими цветами, видите? Оно и будет.
На полу уже готовый пейзаж города Касимова с таким характерным для «почерка» Дочкина небом, точно падающим на землю толстыми мазками. Необыкновенное ощущение. Все это для будущей выставки – совсем свежее. Но будет и раннее, будет и студенческое. Детских рисунков не осталось, растерялось со временем. Но можно сесть на диванчик и вспомнить, где он начался, Дочкин-художник, с каких картинок…
Это был 1942-й. Тульская область, деревенька Тростниковка. Маленький Коля схематично рисует военных – отступающие красноармейцы спят у них в доме, где только можно: в сенях, на полу. Днем ребята бегом в поле – собирать оставшиеся колоски в ведерко и, если повезет – военные трофеи. Вечером у соседской печки (из-за нехватки дров топили по очереди и семьями ходили друг к другу греться) Николай увидел, как его сосед Юрка здорово рисует лошадей, коров, кур – живность всякую, и «зернышко попало в душу, а из зернышка тут же выросла мечта». Художник Дочкин начался с того самого момента.
Переехали в Калинин в 1949-м. Отец, демобилизовавшись, устроился тут и перевез в город всю семью.
Вечер, футбол, мимо шагает сосед Витька, в руках тюбики с красками.
– Что это?
– Краски.
– Зачем тебе?
– Я в художественной школе учусь, рисую…
И сразу ультиматум отцу: не отдадите в художку, не пойду вообще ни в какую школу!
В «художке» четыре раза в неделю усидчиво изучали композицию, живопись, рисунок и лепку, а потом – на каток стадиона юных пионеров до ночи.
Летом Коля садился на велосипед, и по Бурашевскому шоссе «до мостика», и мостик этот акварелью или карандашом на бумаге. Почти каждый день. Город не рисовал, не любил почему-то… Родителям не показывал своих рисунков, стеснялся, знал, что не поймут.
Четыре года учебы в «художке» окончательно утвердили Дочкина в выбранном пути. По выпуску он едет поступать в Москву, в Строгановское училище, но в Москве жить негде, и его не взяли.
– С горя уехал в Елец, – говорит Николай Викторович. – И сейчас понимаю, что это было самым правильным решением.
Елецкое художественное училище славилось в то время высоким уровнем подготовки студентов. В нем «скопились» высланные из Москвы и Ленинграда интеллигенты, «учителя от Бога», как говорит Дочкин.
В Ельце Николай Дочкин знакомится с талантливым художником – преподавателем Виктором Сорокиным, который сыграл огромную роль в формировании неповторимого стиля художника Дочкина, его приверженности к традициям московской классической школы. Это сейчас можно так говорить, а раньше Дочкина многие считали «формалистом», но на довод «так ведь никто не рисует» ответить нечего. Действительно, никто, кроме него, не рисует так.
Доучиться не получилось. С третьего курса забрали в армию, на флот, на все пять лет. Служил на Балтике. Курсантская рота, стажировка на крейсере «Орджоникидзе». Море, закаты, восходы, но на боевом корабле для себя не порисуешь. Зато по службе стало можно. Дочкина делают оформителем Ленинской комнаты, на флоте он рисует диораму «взрыв атомной бомбы», но все же между делом «в блокнотике карандашиком наброски, пока все курят». Материала было много, краска выдавалась хорошо, холстов «для Карла Маркса» тоже не жалели.
Пока Дочкин «плавал», Елецкое училище расформировали. Город Елец отошел от Орла к Липецку, в училище приехала комиссия и, увидев, что студенты рисуют обнаженную натуру, а на досуге ходят в церковь, разогнала всех на все четыре стороны.
Демобилизовался Николай Дочкин в 1959 году и начал искать новое место учебы, уже поближе к Твери. В Москву и Ленинград ехать не советовали – жить студентам негде, быт плохой.
Дочкин все же решился уехать втихую в Москву, наудачу.
Пришел в Московское художественное училище «Памяти 1905 года».
– У меня с собой целая папка работ была с флота, – вспоминает Николай Викторович. – Отставной майор попросил показать. Посмотрел, позвал членов приемной комиссии. Они отправили меня в коридор, а сами совещаются. Там, в коридоре, я впервые в жизни задрожал от волнения. Слышу, один из-за двери говорит: «Да я этого лодыря выгоню, а морячка возьму!»
И взяли. Сказали, на следующий день прийти на занятия. Ни документов не посмотрели, ничего, только рисунки…
Раньше так было возможно. И продолжился, спустя пять лет, прерванный третий курс.
На занятиях живописью у всех этюдники с ножками, у него какой-то ящик. Жить было негде. Тетка Нюра, жившая на Большой Спасской – улице, где стоит Строгановское училище, в которое Дочкин не поступил, – в двенадцатиметровой комнате не одна. Племянник был пятым. Спал на полу, наполовину под столом.
– Оставался в училище на вечерний рисунок, – говорит Дочкин. – Потом залезал на столы и как-то так спал.
Во время каникул приезжал домой, садился на велосипед и ехал за город, «на натуру». По окончании третьего курса приехал домой, в Калинин, и устроил первую персональную выставку в Союзе художников (самая же первая выставка – коллективная – была, когда Дочкин учился в художественной школе). Тогдашний директор картинной галереи Нина Судакова тут же купила в собрание галереи три работы молодого художника.
Училище окончил в 1962 году с отличием, но в Москве не остался – не полюбил ее. Не полюбил как пейзажист. Вернулся в Калинин. Уже профессионалом.
И пошли творческие будни. В художественный фонд Дочкина долго не брали. Он работал в детской художественной школе, преподавал курс живописи и композиции за 60 рублей в месяц. Дети уходили домой, а он оставался и писал свои пейзажи. Работал на износ. Заветный Союз открыл ему свои двери лишь в 1968-м. Долгий путь, сложный…
Николай Викторович устало откинулся на спинку дивана, взял какую-то книжку.
– Устану вот так, брошу все, сяду и читаю «серебряный век». Люблю читать. На спинке дивана стопки книг, сверху биография Есенина, рядом Омар Хайям – любимый поэт.
– Художники, они ведь как поэты, – вздыхает Николай Викторович, откладывая книгу. – Особенно те, кто воспевает природу. Их муза начинается с момента первого удивленного взгляда на мир. А картина… ну что картина, это ведь сжатый кусочек стихотворной речи. А это (указывает на палитру-поднос с выдавленными червячками краски) мой словарный запас.
Улыбается.
За открытыми окнами гремит, большая туча наползает на крыши.
Художник берет большую кисть и начинает что-то быстро всухую мазать по холсту с еще не нарисованным натюрмортом.
Прохладно и уютно в мастерской. Это его второй дом, если не первый. По крайней мере, застать его здесь в воскресенье вечером реально. Рисует допоздна, а если не рисует, то читает. Когда семья уезжает, может остаться здесь ночевать, на любимом диване, рядом с мольбертом. А может пойти пешком куда-нибудь, как говорит, «ловить мотивы».
– Раньше по 12–14 часов работал, исколесил мир, а теперь только охаешь, – разводит руками. – Не хватает сил бегать, как раньше.
Расстаемся душевно. Подписывает книжку с репродукциями, просит посидеть минутку неподвижно – набрасывает портрет в профиль, ручкой по мелованной бумаге… Похоже.
Спускается, провожает.
– Теперь знаешь, куда можно прийти, – говорит на прощание.
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Источник: Дылевский А. Палитра Николая Дочкина: к 75-летию народного художника России // Тверские ведомости. – 2010. – 28 мая – 3 июня (№ 21).
Николай Викторович Дочкин
Несмотря на почтенный возраст, Николай Викторович был сбит на бегу.
Плеяда замечательных тверских художников, которых знали не только дома, начала редеть не сегодня. Сначала Комиссаров, Шумилов, Дубов. Потом Камардин и Федоров. Николай Викторович поставил точку. Плеяды больше нет.
В последние десятилетия пейзажиста, ему равного, не виделось в наших краях. Дочкин много ездил по городам и весям. Насмотревшись на чужие моря-океаны, горные реки и скалы, привозил огромное количество этюдов, эскизов, зарисовок и, конечно, впечатлений, которые превращались в новые картины. Но «освежив глаз» в краях далеких, возвращался к «милым берегам», настоящим певцом которых он стал. И не я одна дивилась – как удавалось ему быть каждый раз новым, не изменяя себе? Пожалуй, такого обнаженного чувства и буквально звенящей искренности я больше ни у кого в тверских полотнах не припомню.
<...>
Куюкина Т. С., искусствовед, директор Тверской областной картинной галереи
(Читать продолжение в источнике >>)
Он был истинным художником
Памяти живописца Николая Дочкина
Тверское отделение Союза художников России с прискорбием сообщает, что ушёл из жизни один из самых одарённых живописцев нашей эпохи — Николай Викторович Дочкин.
Сегодня его с полным правом можно поставить в ряд лучших российских художников нашего времени, несмотря на то, что «великой», всемирной славы, к которой так часто стремятся и, надо отметить, получают посредственности, он не приобрёл. Почётным званием народный художник Николай Дочкин, конечно, гордился, но больше, чем наградившие его, знал, чего он достоин. Он не умалял своих достижений, но при этом, никогда не останавливался в поиске, в работе, добиваясь в живописи, всё большего совершенства.
С первых шагов в искусстве он шёл не в ногу с заданными программами. Даже исполняя государственные заказы, проявлял характер и не отрекался от самого главного в личном понимании творческих задач – индивидуального подхода к теме и её свободного, раскованного живописного выражения. На первых выставках, имеющий свой стиль, идущий «в другую сторону» художник представлял работы, казавшиеся неоднозначными и чужеродными. Но последующие многочисленные персональные выставки выявили подлинный масштаб его дарования и во многом драматическое звучание его, на первый взгляд, лирических, иногда просто камерных произведений.
Профессиональная жизнь Николая Дочкина в целом складывалась удачно. Судьба к нему была благосклонна. Она свела его с замечательными преподавателями, что оказало огромное влияние на формирование, становление и выбор честного и прямого пути в искусстве. Но всё воспринятое от учителей и, почерпнутое из мировой истории искусства вошло в энергетическое поле самого художника, приобрело индивидуальный характер. Сильное личностное начало, своё видение, свой почерк стали навсегда основой творчества Николая Дочкина. Обращение к разным жанрам – тематической картине, портрету, пейзажу, натюрморту рано выявило его умение синтетически, обобщённо мыслить и глубоко чувствовать. На первый взгляд, следование натуре – основа художественного метода Николая Дочкина, его образный мир устойчив, но всё увиденное подвергалось им значительной трансформации, в которой и выявлялась глубинная суть любого выбранного мотива, Все его работы отличает удивительная эмоциональная точность. Важным элементом в общей гармонии произведений в последние годы стало бережное отношение к пространству и виртуозное воплощение пространственной среды, что давало мастеру ощущение полной свободы. Истинный художник, каким и был Николай Дочкин, послушен своему внутреннему голосу, он всегда имел своё собственное видение и суждение. Острота переживания, чувство реальности, близкое ощущение вечности бытия вдохновляло художника на подвиг жизни и творчества в нашем мире не только любви, но, в большей степени, жестокости и зла. Он успел открыть для себя глубины самопознания и миропонимания.
В его пейзажах и натюрмортах последних лет всё больше проявилась своя, выстраданная «концепция», по законам которой, художник, практически, перестал стремиться к внешнему тождеству объекта и изображения. Главное для него – это живопись, как таковая. В живописи – в цвете, в глубинном свечении красок, в энергетике, а больше в фактуре, в её густом красочном взрыхлённом тесте, в плотном или лёгком, но всегда свободном касании кисти и была вся жизнь, радостная, или трагичная, всегда многообразная, глубокая и чувственная. Его работы последних лет — это эстетика чистой живописи, заключённой в одухотворённости самой живописной работы, её творческой последовательности и единства. Эта живопись заставляет всматриваться в неё, прослеживать мазок за мазком, то, увязая в плотности, то, скользя по тонко выписанной, прозрачной фактуре холста и получать сильнейший эмоциональный заряд от удивительного, уникального творчества необыкновенно одарённого художника Николая Дочкина. Незаменимые люди есть, тем более художники. Когда уходит такой мастер, как Дочкин, жизнь становится беднее. К нему, как к личности неординарной и сверх одарённой, при жизни и коллеги, и зрители относились по – разному, что закономерно, но большинство его понимали и любили. Как же иначе, ведь гениален он был не только как живописец, но и как человек. Близким людям он всегда был открыт, добр, заботился о друзьях и родных. Не могу представить, что никогда уже не увижу его в гостеприимной мастерской, где мастер не только покажет новые вещи и поспорит с пришедшим гостем об искусстве, часто не стесняясь в выражениях, но и накормит, обогреет, поддержит. Очень жалею, что так и не нашла времени забежать к нему после его последнего сентябрьского звонка мне. Но, кто же, мог знать, что именно этот звонок последний? А знать надо, надо помнить, что жизнь наша коротка и утекает, как песок сквозь пальцы. После ухода Николая Дочкина осталось большое наследие достойное пристального изучения, а многие работы — экспозиций больших музеев.
Марина Сафонова, искусствовед, член СХР