Николай Викторович Дочкин (1935-2015)

Осенью 1991 года художник Николай Дочкин летит в Америку в город Сиэтл (штат Вашингтон), что на берегу океана. Он принимает участие в международной программе по культурному обмену. Художник молод, полон сил, энергии и нетерпения увидеть другую страну, понять образ мыслей её жителей, но главное, что всегда присутствует в натуре пейзажиста, ощутить себя в новой атмосфере, природной среде, и уже через неё понять то главное, что есть Америка. Так, от конкретных ощущений, чувств, эмоций, навеянных пейзажем, художник приходит к обобщениям, - всегда верным, - потому что божественный мир Природы – есть Правда.

Николай Дочкин энергично принимает участие во всех мероприятиях культурной программы: знакомится с местной интеллигенцией, встречается с учениками – будущими художниками, рассказывает о русском и советском искусстве, консультирует, проводит обучающие уроки, делится секретами своего мастерства, демонстрирует свои картины, привезенные в подарок из России. Он дружит с местными художниками, ходит с ними на пленэр писать окрестности,.. но душа, Душа просит большего: расширить поле обзора, проехать дальше на континент, увидеть ещё и ещё, чтобы всё почувствовать самому, открыть свою Америку.

И американцы с удовольствием откликаются на его желание: для них это «запросто», - был бы доволен гость и результат от поездки. Но как раз это «запросто» поражает и глубоко трогает художника, давно смирившегося с тем, что на Родине любую мелочь приходится выбивать потом и кровью. И не раз он потом рассказывал, как супруги Викри, у которых он остановился, предоставили в его полное распоряжение специально оборудованную машину и возили его по всему штату, останавливаясь в понравившихся ему местах, и терпеливо ждали, пока он писал; а где неудобно было выходить, он писал прямо из машины. Для художника это была самая главная, самая значимая часть культурной программы.

За две недели пребывания в Америке Николай Дочкин написал более 30 работ, которые он скромно назвал «подготовками для будущих картин», - но это для него, столь требовательного к себе. Зрители же видят в них законченные, необыкновенно экспрессивные полотна, написанные большим Мастером. Он не только передал особый колорит ландшафта, окутанного лёгким светом, он смог соединить лёгкость, воздушность с характерной для американского пейзажа грандиозностью. И это, прежде всего, горы, не просто и не столько покоящиеся на лоне Земли, сколько спускающиеся с неба, как бы смыкающие Землю с Небесным Пространством. Кажется, огромная Божественная Рука расставляет их; и делает это так же легко, как играет тучами, порой перемещая и пики гор, - легко и величественно, - на то она и Божественная. И это была его, Дочкина, Америка.

...Такой Природе должен соответствовать Человек...

Величественная река Колумбия, несущая свои воды среди гор.

* * *

Одним из «испытаний» для художника Николая Дочкина был показательный сеанс живописи, когда его попросили написать городской пейзаж из окна кабинета мэра города. Любопытных зрителей было много, писать по заказу и практически на публике всегда труднее. «Я мысленно перекрестился - говорил Николай – и …начал».

Результат, очевидно, понравился. Все поздравляли русского художника, приглашали в гости, просили продать работы. Поступило предложение остаться в Америке, «на что я твердо ответил "нет"».

Николай Дочкин за работой в кабинете мэра и готовый пейзаж:

Последним пунктом культурной программы был мастер – класс по живописи на телевидении.

… Другой бы посчитал за особую улыбку судьбы позировать в Америке перед кинокамерой : писать в телестудии картину a la Prima, да ещё появиться потом на экранах во всех 50 штатах,.. а он…

Он, художник Дочкин, сначала смутился, увидев неискренность в поставленной задаче: «Искусство – не шоу, а работа Души», и пишет он «в одиночку», и «только при дневном свете»,.. но тут же быстро нашёлся, представив себя Учителем, который щедро делится накопленными знаниями. И, встав на этот правильный путь, обретя себя, он легко, с увлечением повёл рассказ.

Начиная с малого: как поставить этюдник, как правильно хранить кисти, в каком порядке распределять краски на палитре, для чего нужен мастихин, он переходит к разговору о теме и композиции. Будут использованы два созданных здесь мотива: он что-то возьмет из одного, что-то из другого и напишет горы, символ города Сиэтл. Тем временем, слышится всегда задаваемый русским вопрос: «Вы когда-нибудь чувствовали давление со стороны Советского Союза?» Минута, и честный ответ «да», но тут же сразу: «Для меня эти ограничения не существовали, я как-то внутри себя их не чувствовал». И понятно: не на изменчивые правила социума ориентируется художник, а на Правду Вечности с её постулатами.

«Ну что ж, поехали!» - подбадривает он себя гагаринской фразой. И тут же переводчице: «Историческое событие ты наблюдаешь: Дочкин пишет в Америке!» Это для него, - как писать в Космосе, - совсем в другой стране, казавшейся недоступной. А теперь вот, - почти детская радость от достигнутой цели!..

Николай сосредотачивается на композиции: объясняет, что сейчас распределяет тему на холсте, создаёт как бы скелет работы. Вы будете использовать яркие краски? «Я делаю, прежде всего, состояние дня и иду от Природы. В Природе нет плохих красок, как нет плохой погоды»… «Вот такой я вижу сиэтлскую землю: желтизна, пожухлая трава…» Один из зрителей высказывает мнение, что манера художника напоминает манеру импрессионистов. «Нет, я их не копирую, но моё кредо – передать состояние Природы».

И, отталкиваясь от передачи состояния, Николай Дочкин переходит к самому главному, о чем хотел сказать американцам. Пишущего вообще не должна волновать техника, а должен волновать результат. Ведь каждый пейзаж, каждое состояние требует своего подхода. «Движение кисти по холсту рождает сама среда, то есть художник находится во власти этой среды». А если взять какую-нибудь фабрику, завод или, к примеру, рукоделие, - то там есть технология, всякий раз повторяемый приём. У художника-пейзажиста каждая работа должна быть уникальной. Именно это и есть истинное творчество, искусство.

… Он продолжает писать, накладывая белые мазки снега на острые пики гор, и горы начинают звучать грандиозно-торжественно, и слышится в них Вечность. А на земле, под этими горами, в долине - небольшой дом фермера, - нет, это не процветающая ферма («хозяину, быть может, не здоровится»), - но от этого ещё больше эмоций, и ностальгия, и понимание скоротечности человеческой жизни перед Вечным.

Художник заканчивает работу, объясняя, что за один сеанс он никого не может научить быть художником.

Вы повезёте что-нибудь отсюда, если не работы, то массу впечатлений? Чувствуя настроение хозяев без переводчика и не вдаваясь в подробности рынка, он свободно и просто подхватывает: массу впечатлений и самых больших эмоций от творчества.

Николай подписывает работу. А на обратной стороне холста выводит автограф – рисунок своего профиля, - с улыбкой и как-то по- мальчишески озорно.

Сеанс окончен. Художник доволен. Он оставляет работу в студии. Напоследок желает американцам «оптимизма, любви и много-много здоровья» - такое вот очень искреннее и мудрое пожелание для каждого Человека на этой Земле.

***

Уже совсем накануне отъезда Николаю Дочкину вновь предлагают остаться в Америке, обещая и популярность, и прекрасные условия для работы; показывают почти построенный для него удобный коттедж, окруженный восхитившей его Природой.

Художник на минуту задумывается, как бы прислушиваясь к себе,.. потом благодарит и повторяет твёрдое «нет». И не из пафосного патриотизма, а потому что родился и вырос как человек и художник на Земле Русской, впитав её соки в свою кровь, её Пространство – в свою Душу, её Красоту – в своё Сердце. И не переделать ни Сердца, ни Души, не заменить русскую кровь у Русского Художника, который (тоже по-русски!) всегда остаётся самим собой, верным самому себе. И, получив массу впечатлений, оставленных на многочисленных холстах в Америке, «освежив глаз», он возвращается на Родную Землю, - иначе никак нельзя, иначе может сбиться тончайший творческий механизм.

А ещё, там, на Родине, его очень ждут Любимые и Близкие люди, Мастерская, его Дом, и Друзья, верные, понимающие его с полуслова.

Татьяна Малькевич, филолог, жена художника.